Мёрике Э. Моцарт на пути в Прагу. — М.: Художественная литература, 1965. — 93 с.


Эдуард Мёрике (1804—1875)—наиболее значительный поэт и прозаик среди немецких романтиков, принадлежащих к так называемой «швабской школе». Он остался в памяти соотечественников прежде всего как тончайший лирик, автор замечательных стихотворений о любви и природе. Стихи Мёрике относятся к числу высоких достижений немецкой поэзии. Многие из них давно уже вошли в школьные хрестоматии. Композиторы Роберт Шуман, Иоганнес Брамс, Хуго Вольф создали на слова Мёрике десятки популярных романсов.
В тридцатых годах XIX века, к тому времени, когда Эдуард Мёрике начал входить в силу как поэт, уже догорали вечерние огни немецкого романтизма. Дворянско-клерикальная реакция против политического и идеологического наступления буржуазии, отзвуком которой была романтическая идеализация средневековья, теряла почву под ногами. Поэты-романтики, запечатлевшие в своем творчестве очень сложные и противоречивые духовные искания разных групп немецкой интеллигенции в исторически переломные для Германии годы, заглушались теперь новыми голосами. В стране нарастало демо-критическое движение. В литературе развивались и крепли реалистические тенденции. Георг Бюхнер, Людвиг Берне, Генрих Гейне, публицисты, прозаики и драматурги «Молодой Германии» сказали свое «нет» старым порядкам.
Однако дыхание близящихся социальных бурь почти ие коснулось одного из самых «уютных» и мирных уголков германской земли — Швабии, где относительное равновесие классовых сил создавало иллюзию покоя и благополучия. Плодородные долины Неккара и верхнего Дуная, пересеченные живописными горами и обрамленные густыми лесами, долгое время оставались в стороне от бурных политических событий. Размеренный, веками устоявшийся жизненный уклад сонных деревень и спокойных городков, в которых аристократию составляли не дворяне, а привилегированные бюргеры — купцы, пасторы, чиновники, ученые; Тюбингенский университет, один из оплотов ортодоксального лютеранства, с монастырским пансионом, где воспитывались на казенный счет будущие пасторы, призванные поддерживать в Швабии религиозные навыки, весь этот замкнутый мирок с его провинциальной обособленностью и патриархальными устоями определял общественные интересы, тематику и творческий диапазон поэтов «швабской школы».
Пессимистические и мистические настроения, свойственные первому поколению немецких романтиков, разорванность сознания, болезненный индивидуализм сменились у их преемников душевной уравновешенностью, спокойным, просветленным, гармоническим мироощущением. Отсюда их тяготение к идиллии и задумчивой созерцательности. Швабские романтики черпали вдохновение в любви к своему краю, его преданиям, поверьям, культурным и бытовым традициям.
Поэты «швабской школы» подхватили народнические увлечения гейдельбергского кружка романтиков, сформировавшегося в годы сопротивления немецкого народа натиску наполеоновских армий. Однако если поэти-гейдельбержцы — Арним и 4
Брентано— ограничивались лишь собиравшем и публикацией национального песенного фольклора, то «швабы» — Уланд, Юстинус Кернер, Мёрике и близкий им по творческим устремлениям Эйхендорф — почти все свои оригинальные произведения основывали на мотивах, образах и художественных канонах народных песен и народных сказок. Лирика этих поэтов отличается певучестью, мелодичностью, обилием живописных деталей, проникновенным ощущением природы. Их лучшие стихи вернулись к первоистокам и стали народными песнями. Эдуард Мёрике, подобно своим собратьям, не был в искусстве ни завоевателем, ни пионером. Он шел проторенными путями, доводя до художественного совершенства творческие принципы, выработанные его предшественниками, и старательно избегая полемических крайностей, в которые неизбежно вдавались первые романтики, утверждавшие в ожесточенных литературных боях новую эстетическую доктрину. Голос Мёрике звучал негромко, но всегда был чист и звонок и не терялся в хоре голосов современных ему поэтов. В своей, пусть даже и узкой, области творчества он был не просто мастером, а художником-виртуозом.
Биография Мёрике бедна внешними событиями. Сын врача из города Людвигсбурга, он на четырнадцатом году потерял отца, оставившего без средств большую семью, и вынужден был, отнюдь не по склонности, поступить в духовную семинарию, а затем на богословский факультет Тюбингенского университета. С 1826 по 1851 год он находился на службе в разных пасторатах в должности викария и пастора, но относился к своим обязанностям без должного рвения, за что часто получал взыскания от церковного начальства, несколько раз отстранялся от должности или переводился в другой приход. Попытка заняться журналистикой и существовать вольным литературным трудом кончилась неудачей. С 1851 по 1866 год Мёрике преподавал литературу в высшей женской школе св. Катариныв Штутгарте. Получив отставку, он тихо доживал свой век, поддерживая лишь переписку с немногочисленными друзьями. В этот период с швабским поэтом познакомился И. С. Тургенев. Еще задолго до личной встречи с Мёрике он обратил на его стихи внимание А. А. Фета, отметив в них «много грации и чувства» (Фет перевел три стихотворения) и затем заинтересовал ими Полину Виардо, написавшую на слова Мёрике цикл романсов. Позже Тургенев выпустил в Петербурге альбом: «Шесть стихотворений Г. Гейне, Э. Мёрике и Р. Толя, переведенные на русский язык И. Тургеневым и положенные па музыку Полиною Виардо-Гарсиа» (1871). Сюда вошли два романса из «Мёрикевского цикла».
Первая его встреча с Тургеневым состоялась в январе 1865 года в присутствии немецкого писателя Гартмана, вторая — весной того же года. На этот раз Тургенев прибыл в Штутгарт вместе с Виардо. Знаменитая певица хотела почтить поэта исполнением его собственных вещей на его родном языке. Несмотря на свою болезненную застенчивость, уклониться от свидания Мёрике, конечно, не мог. Он явился к Гартману и просидел весь вечер за огромной ширмой, почти спрятавшись от общества. Так рассказывает об этом биограф Гартмаиа, но сам Тургенев пишет об этой встрече иначе: «Она спела Мёрике в моем присутствии его песни, положенные ею на музыку, и старый чудак был совершенно вне себя, бегал по комнате как одержимый».
Поэтическое творчество и музыка, которую Мёрике любил до самозабвения, скрашивали материальные лишения, бытовые неурядицы и неустроенность его личной жизни. Всегда погруженный в свои грезы, он еще в юности создал в воображении счастливый сказочный остров Орплид — символ несбыточной мечты о прекрасном мире, — искусственно ограждавший непрактичного, житейски беспомощного поэта от повседневных тревог и невзгод. Драматическая сказка Мёрике «Последний 6
король Орплида», задуманная как представление для волшебного фонаря, выражает его романтическое кредо.
Медленно и тщательно работал он над своими произведениями, продолжая шлифовать и переделывать даже опубликованные вещи. За полвека творческой деятельности он написал не так уж много: все его художественное наследие занимает два небольших тома.
Мёрике писал в разных жанрах. Кроме лирических стихов, изданных в 1838 году отдельным сборником и принесших ему репутацию талантливого и своеобразного поэта, критикой высоко ценятся его идиллии — стихотворные эпические произведения, в которых выразительно нарисованы картины природы, сцены сельской жизни, воскрешены местные народные обычаи и старинные предания («Идиллия на Боденском озере», «Старый башенный петух»).
Единственный роман Мёрике «Художник Нольтен» (1832) построен как «роман воспитания», в традициях «Вильгельма Майстера» Гете. Но, в отличие от великого просветителя, Мёрике не призывал к деятельной жизни на пользу общества. Художник Нольтен, сломленный неудачами, погибает, так и не найдя своего места в жизни. Творческие искания художника и его трагическая судьба рисуются на тщательно выписанном фоне немецкого провинциального быта. В образе Теобальда Нольтена много автобиографических черт. Книга эта насквозь лирическая. Герой-романтик, преображающий жизнь в своих мечтах, вносит в нее поэтическое начало. Проза перемежается в романе с лирическими стихами, будничные эпизоды— с фантастикой волшебной сказки.
Полусказочный, полуреальный мир предстает в новеллах Мёрике («Клад», «Пряничный человечек из Штутгарта» и др.). И хотя все сказочные сюжеты были выдуманы самим автором, они, как писал В. М. Жирмунский, «вполне укладываются в художественные формы народного быта и народных пове-рий»— настолько хорошо- писатель зиал своих швабов и художественный мир народной поэзии.
Новелла «Моцарт на пути в Прагу» была опубликовала в конце 1855 года, в ознаменование столетней годовщины со дня рождения Моцарта (27 января 1756 года), любимого композитора Мёрике. Эта новелла — последнее и едва ли не самое значительное его прозаическое произведение — резко отличается от всего ранее написанного им необычностью темы и обстановки действия, уводящих не только за пределы Швабии, но и в другую историческую эпоху.
Немецкие романтики считали музыку высшим из всех искусств, языком души, которым говорит бесконечность.
Еще романтики «первого призыва» мечтали о таком «синтетическом» искусстве, в котором слились бы в одно гармоническое целое художественное слово, музыкальное звучание и живописный образ. Наиболее полное художественное воплощение это эстетическое требование получило в музыкальных новеллах Гофмана — «Дон-Жуан» и «Кавалер Глюк».
Новелла Мёрике «Моцарт на пути в Прагу» овеяна духом музыки; средствами тонкой словесной живописи поэт воспроизводит «движения души», вызываемые звучанием аккорда, музыкальной фразы, целого произведения.
Моцарт был любимейшим композитором Мёрике, — и поэт не уставал восхвалять его в письмах к друзьям. Необыкновенная впечатлительность, сила чувства и проникновенная ясность мысли гениального австрийского композитора всегда находили глубокий отклик в душе швабского романтика. Из всех композиторов Моцарт был особенно близок его художественной натуре. Больше всего Мёрике восторгался «Дон-Жуаном», считая эту оперу вершиной музыкально-драматического искусства, и не случайно для своей новеллы он выбрал эпизод из биографии Моцарта, связанный с историей создания и постановки «Дон-Жуана» в пражском оперном театре.
Последние годы Моцарта (он умер в 1791 году) были омрачены неприязненным отношением к нему венской знати, интригами, завистью и недоброжелательством придворных музыкантов, особенно влиятельного Сальери, неизбывной нуждой, постоянными преследованиями кредиторов, болезнями и предчувствием преждевременной смерти. В 1787 году, когда обстановка, в которой протекала его жизнь, стала еще более гнетущей, Моцарт неожиданно получил из столицы Чехии заказ на новую оперу. В конце августа он выехал в Прагу вместе со своей женой Констанцией и в одном из предместий города, в гостеприимном доме давних друзей, супругов Душек, закончил «Дон-Жуана». По признанию самого Моцарта, это были счастливейшие дни в его жизни.
Мёрике превосходно передал безмятежное настроение Моцарта, только что покинувшего Вену, где он испытал столько горя. Правда, передышка будет кратковременной, бремя забот и печалей только на два-три месяца спадет с его плеч, но сейчас он принадлежит самому себе, он весь во власти радостного порыва, в ожидании встречи с музыкальной Прагой, которая скоро наградит своего любимца триумфальной премьерой «Дон-Жуана».
В новелле Мёрике Моцарт весел, счастлив, жизнерадостен. Он достиг вершины своих творческих сил, его обуревают новые замыслы, любое впечатление бытия, претворись в музыкальную форму, находит свой ритм и свою мелодию. Мы видим в Моцарте и детскую непосредственность, и сердечную теплоту, и непринужденное остроумие, и прежде всего — поразительный дар художника. Но ко всему этому примешивается и привкус горечи. В мажорное повествование врываются элегические ноты: Моцарт не может отделаться от дурных предчувствий, от мысли о своем близком закате.
Ничто не противоречит в новелле биографической достоверности. Писатель допустил только одиу вольность в рассказе о счастливом дне из жизни Моцарта: он не останавливался попути в Прагу в замке фон Шинцберга, потому что такого замка не было. Не было и молодой четы, которую он осчастливил своим благословением. Но эта сюжетная находка, позволившая автору назвать свое произведение новеллой, помогла ему собрать как бы в одном фокусе характерные черты эпохи и воссоздать с большой точностью исторический колорит конца XVIII века. Колорит этот выдержан и в описании обстановки, и в разговорах действующих лиц, и в самой манере изложения — неторопливо-витиеватой, немного церемонной, а местами и грациозно-шутливой, слегка напоминающей стиль рококо.
Немногими, но очень выразительными штрихами очерчены характеры обитателей замка, неожиданно оказавшихся меломанами и ценителями таланта Моцарта. А образ самого маэстро сначала дается как бы со стороны, глазами автора, потом раскрывается изнутри, когда композитор делится с новыми знакомыми своими итальянскими впечатлениями и рассказывает им о создании «Дон-Жуана»; и, наконец, рассказ словоохотливой Констанции о причудливом нраве Вольфганга вносит дополнительные оттенки, главным образом со стороны житейской и бытовой. Таким образом, постепенно создается очень сложный и многогранный психологический портрет гениального музыканта.
Конечно, поэт-романтик воспринимал автора «Дон-Жуана» по-своему, может быть несколько односторонне приближая к своему внутреннему миру. Но как бы то ни было, он создал художественно убедительный, правдивый образ Моцарта, поражающий глубиной проникновения в стихию музыкального творчества.
Новелла Эдуарда Мёрике «Моцарт на пути в Прагу» принадлежит к лучшим созданиям немецкой повествовательной прозы середины XIX века.